На другой стороне вселенной светилось окно. Сотни звёздных маршрутов сходились к порогу самого обыкновенного кирпичного дома, на веревке сушилось бельё, антенны, похожие на мачты корабля, уходили вершинами в небо.
Окно полыхало топазовой прозрачностью голубизны, светящаяся синева отражалась в лужах, и на фоне черного-черного неба казалось, что дом - словно большой долговязый корабль с разноцветными парусами, который плывет в пустоте.
Каждое утро корабль возвращался на землю. Мимо проходили люди, дивились, стряхивая с ресниц густые остатки сновиденья, доверяя этим огням, городу, открывающему милое заспанное лицо, капелькам дождя, стекающим по запотевшим окошкам, этому небу в сигнальных лучах самолетов, заходящих на посадку, этому миру, ленивой сиренью распыляющему рассвет.
В этот миг всегда необоримо казалось, что в хрустальном отзвуке бесконечности ты отчетливо различаешь собственное имя, что этого мира достаточно, как и тебя в нем, что вы - соразмерны. И что ты, наконец-то, помещаешься в нём целиком - даже в зимних ботинках и смешном колпаке волшебника.
Иногда тебе даже не хочется - знания. Так прекрасна эта огромная тайна, проступающая ветреной незабудкой где-то между хрустальным куполом и всполохами огня, обнимающая тебя, нескончаемая тайна света и тьмы, с которыми ты танцуешь в упоенье, медленно облачаясь в сумерки, погружаясь, разгораясь всё глубже, закрывая глаза, обращая лицо - к небу.
